Марина Волкова 15.05.2010
«Голос России» спросил у экспертов, готова ли наша страна к отражению атак на свои компьютерные сети
США не исключают возможности нанесения военного удара в ответ на кибератаки на свои компьютерные сети, заявил представитель Пентагона Джеймс Миллер. Это вызвало большую шумиху в мировых СМИ и Интернете.
На тему реальности киберугрозы в интервью «Голосу России» рассуждают замдиректора института США и Канады, президент Фонда поддержки военных реформ Павел Золотарев, полномочный представитель Адвокатской палаты Европейского союза в России Александр Трещев, руководитель направления конкурентной разведки ЗАО «Диалог-Наука» Андрей Масалович и депутат Государственной думы, член комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи Роберт Шлегель.
Аудиоверсия интервью: Скачать
— Павел Семенович, США заявили о готовности защищать информацию военными средствами. Насколько, вообще, на Ваш взгляд, эта ситуация реальна?
Золотарев: Соединенные Штаты стремятся к достижению информационного превосходства и фактически его имеют. Но, имея его, они становятся уязвимыми к поражению информационной системы, и в том числе в киберпространстве. И вполне логично звучит заявление о том, что при определенном уровне угроз в информационном пространстве Соединенные Штаты не исключают применения военной силы. Потому что фактически информационные системы являются военным средством, от них зависит безопасность в целом в государстве и, в частности, военная безопасность.
Другое дело, что конкретная ситуация, когда может быть применена военная сила, — это уже проблемный вопрос. Я думаю, что здесь будет сохраняться такая же неопределенность, как и с применением ядерного оружия, где, в принципе, оно не исключается, а условия его конкретного применения никто никогда не раскрывает. Так и здесь. Предостережение о возможности применения военной силы должно сдерживать тех, кто является источником таких кибератак.
Ну а что касается реальных действий в интересах информационной безопасности, я думаю, что это на ближайшую перспективу предмет деятельности международного права и здесь намечается определенное сотрудничество, в том числе между Россией и Соединенными Штатами. Заявление, которое прозвучало, — как раз один из стимулов для того, чтобы закрыть брешь в международном праве, касающуюся безопасности в информационной сфере. Поэтому я бы оценил подобное заявление прежде всего положительно.
Военные действия выходят на новый уровень, и всем нужно понимать, что это уже реальность, уверен полномочный представитель Адвокатской палаты Европейского союза в России Александр Трещев.
— Александр Станиславович, судя по высказываниям американцев, они уже готовятся сделать реальные вооруженные силы неотъемлемой частью кибервойн в виртуальном пространстве. Это создает абсолютно новый симбиоз виртуальности и реальности. Есть ли у нашего экспертного сообщества понимание, как будет существовать Россия в этих условиях?
Трещев: Да, действительно, стираются грани между мифом и реальностью, между виртуальной и реальной жизнью. И, действительно, сегодня кибервойны, которые существуют в Интернете, выходят на космический уровень. И, действительно, будущее за этим, потому что весь мир компьютеризирован. Сегодня абсолютно понятно, что любой хакер или специалист по Интернету или компьютерным технологиям может победить любую армию или танковую бригаду. Для этого достаточно нажать лишь только одну кнопку. Военные действия выходят на новый уровень, и всем нужно понимать, что это уже реальность.
США занимаются программой звёздных войн достаточно давно, и в этом у них нет конкурентов. Поэтому я полагаю, что наше правительство во главе с президентом тоже понимает, отставать в техническом процессе — это потерять в будущем. Поэтому сегодня создаются группы людей, различные комиссии, чтобы не отстать и приблизиться к тем технологиям, которые уже существуют в мире.
В этом есть свои плюсы, но, безусловно, есть и свои минусы, потому что в случае конфликтов международное право чётко прописывает процедуры их ведения. Есть Совет Безопасности ООН и другие международные институты, которые следят за тем, чтобы всё было в пределах правил и носило цивилизованный, условно говоря, характер.
Что же касается этой новой ситуации, то она также требует появления новых международных институтов, которые бы могли сдерживать различные действия стран, которые могут манипулировать другими, перенеся все эти военные действия или психологическое давление на новый уровень — уровень космический.
Известный российский IT-эксперт, руководитель отдела конкурентной разведки ЗАО «Диалог-наука» Андрей Масалович считает, что большинство стран, включая Россию, не способны противостоять реальной киберугрозе, потому что в их военных доктринах даже нет такого понятия, как кибертерроризм. Он с тревогой смотрит в будущее, полагая, что ХХ1 век может войти в анналы истории, как век беспощадных кибервойн.
— Андрей Игоревич, как сейчас обстоят дела в США с киберугрозами, раз они подняли такую проблему?
Масалович: Я уверен, что информационные инфраструктуры большинства стран сейчас беззащитны. Для меня это факт. Например, вот сейчас, готовясь к интервью, я вышел в Сеть и беспрепятственно взял три документа с портала Института стратегических исследований Пентагона. И Пентагон не в курсе этого. А зашел я туда, находясь в Москве, через интернет-кафе в Турции, поэтому, даже если этот факт сейчас обнаружится, по кому наносить удар? По интернет-кафе в Турции, по самой Турции? По России? Или по мне? При этом защита не была сломана, я ее просто обошел. Она просто несовершенна.
-Вот как раз этот вопрос очень актуален. Предположим, Пентагон решил сдержать слово и нанес удар по стране, которая, по его мнению, главный враг информбезопасности США. Кстати, какое из государств может оказаться врагом номер один?
Масалович: Если следовать официальным документам того же Института стратегических исследований, то там же я нашел отчет, который называется «Военные риски», выпущенный в 2009 году. В нем присутствует замечательная фраза: «В то время как Россия наращивает военное присутствие на периферии своей страны, Китай тестирует назубок безопасность США». То есть Китай указан как источник военных рисков. Потому что, действительно, у китайцев есть спецназ информационной войны, есть спецподразделения, которые занимаются подготовкой, организацией, тестированием глобальных атак, которые они осуществят в случае необходимости. Но говоря о Пентагоне, я бы поостерегся сказать, кто является врагом или кто будет назван врагом, это совсем разные понятия.
— Кстати, если выяснится, что вовсе не китайцы атакуют США, что в этой ситуации делать?
Масалович: Будет очень плохо. Потому что киберпространство живет по своим законам. Оно регламентируется огромным количеством законодательных актов, которые при нанесении ответной атаки придется нарушить. При этом что произойдет? Нападающий, во-первых, очень хорошо замаскируется и создаст легенду. То есть удар будет выглядеть, как будто пришелся, допустим, из Северной Кореи, а на самом деле будут задействованы силы Южной Кореи или Китая или, вообще, Мексики. То есть источник атаки определить и потом доказать будет почти невозможно.
Даже если это будет установлено, кто атакует, то при доказательстве волей-неволей придется раскрывать очень чувствительную информацию о том, какими способами это делается, а это делается не всегда в рамках закона. Поскольку для того, чтобы своевременно обнаруживать атаки, нужно проводить колоссальную предварительную работу, так называемое скрытое наблюдение.
— Как будет проходить кибервойна?
Масалович: Давайте нарисуем маленький апокалипсис. Во-первых, выйдут из строя системы управления энергоресурсами. То есть начнет отключаться электроэнергия в целых регионах. Во-вторых, наступит хаос в транспортной системе, транспортный коллапс. Третье — начнут падать самолеты из-за нарушений в работе навигационных систем. Далее наступит коллапс на финансовых рынках: перестанут проходить транзакции и поступать достоверная информация с мировых фондовых площадок.
Далее начнется массированное противодействие СМИ. Зато почтовые ящики пользователей в Сети заполнятся листовками противодействующей стороны. Далее отключится часть медицинского обслуживания, потому что медицина тоже завязана на информационные базы, которые защищены хуже, чем военные. Потом начнутся проблемы у военного комплекса, который защищен лучше, чем другие, но не безупречен. И это только первые шаги информационной войны, которые реальны.
-В этой связи возникает вопрос: чем и как защищаться, чтобы противостоять киберугрозам. И что эксперты, вообще, считают эффективным? Электронные средства борьбы с нападением, военные методы? Или какого-либо рода полицейские силы наподобие Интерпола?
Масалович: У меня перед глазами военная доктрина Российской Федерации, принятая 5 февраля 2010 года. В ней нет ни одного упоминания про кибертерроризм, в ней нет упоминания кибероружия и вообще противодействия в киберпространстве. Там в качестве угроз указаны терроризм или межконфессиональная напряженность, но киберпространство как источник угроз не упоминается вообще. То есть этого нет в военных приоритетах России.
— То есть страна, которая сейчас становится электронной и многие средства управления которой переходят в киберпространство, не может противостоять угрозам извне?
Масалович: Я замечательно отношусь к президенту и уважаю его команду. Но Россия теряет приоритет не потому, что технически слабее, она не отстает, просто идет не туда. У нас в военной доктрине описано, как обеспечивать мобилизационные запасы, накапливать тушенку и консервы на случай войны, но нет никакой информации о том, что делать в случае киберугроз.
— При этом в последнее время Россия заявляет о своем намерении совместно с международным сообществом координировать силы по защите электронных рубежей от угроз и участвовать в каких-то мировых процессах, это тогда как рассматривать?
Масалович: России следует обратить внимание на соперников и друзей по мировому сообществу, увидеть, что у них рука собрана в кулак, а мы как бы пытаемся драться открытой рукой. На уровне подразделений, отдельных ведомств уже есть соглашения с отдельными странами, в частности по военному сотрудничеству. У нас главным приоритетом, первой строчкой присутствует Белоруссия. Это, конечно, приятно, но опять же относится к термину «защита периферии страны», а не к мировому доминированию или противодействию угрозе в информационном пространстве.
— В последнее время эксперты обращают внимание на то, что между Россией и США происходит перезагрузка отношений в области информационных технологий. Почему она происходит, в таком случае?
Масалович: Перезагрузка, действительно, происходит, процессы позитивные. Есть добрая воля Обамы, есть замечательное понимание проблемы со стороны нашего президента, который близок к Интернету и хорошо разбирается в современных технологиях. Это все правильно. Но меня беспокоит то, что у нас не сформулирована стратегия. А вот у американцев она есть. Они четко говорят: война в киберпространстве — это компонент современной войны. То есть на атаку в киберпространстве стоит ответить бомбовой атакой с воздуха.
— И все-таки реальное взаимодействие у русских и американцев в вопросах противодействия киберпреступности может быть или нет, на Ваш взгляд?
Масалович: Может быть. И мы с удовольствием сотрудничаем, осуществляя совместную поимку преступников, отслеживание мошенников, пытающихся взламывать международные финансовые системы, ведем борьбу с детской порнографией, распространением запрещенного контента, боремся с пиратством. Это все хорошо. Но чтобы обеспечить превосходство на случай кибервойны, необходимо превосходство в киберпространстве. А под решение этой задачи у нас не заточено ничего.
Апокалиптический сценарий, описанный выше, можно избежать путем взаимодействия стран в борьбе с киберпреступностью. В последнее время у России и США началась киберперезагрузка, которая заключается в том, чтобы защищать не только электронные рубежи своих стран, но и мирового Интернета. Это намерение было озвучено на недавних российско-американских консультациях по развитию коммуникационных технологий. Слово депутату Государственной думы, члену комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи Роберту Шлегелю.
-Роберт Александрович, будет ли Россия совместно с международным сообществом координировать силы по защите не только своих электронных рубежей от угроз, но и мирового Интернета?
Шлегель: Электронный мир — глобальный. Он говорит в основном на английском языке, и вполне логично, что мы выстраиваем взаимодействие с ведущими державами. Одна из них — США. Их опыт для нас в перспективе будет бесценен. Что касается сотрудничества с различными странами, то очевидно, что в перспективе ближайшего десятилетия будут выработаны общие правила для киберпространства и Россия, естественно, как часть G20 должна участвовать в их выработке и реализации. Потепление отношений с США можно только приветствовать, но всегда нужно смотреть на реальные дела, а не на слова, анализируя, что выгодно нам, а что выгодно им, и, исходя из этого, принимать решения.
